Неточные совпадения
Капитан и так называемый «дед», хорошо знакомый читателям «Паллады», старший штурманский офицер (ныне генерал), — оба были наверху и о чем-то горячо и заботливо толковали. «Дед» беспрестанно бегал
в каюту, к карте, и возвращался. Затем оба зорко смотрели на оба берега, на море,
в напрасном
ожидании лоцмана. Я все любовался на картину, особенно на целую стаю купеческих судов, которые, как утки, плыли кучей и все жались к шведскому берегу, а мы шли почти посредине, несколько ближе к датскому.
Антось остался у Гапки, а потом,
в ожидании, пока его потребуют родители, его взяли к
капитану.
В одно время здесь собралась группа молодежи. Тут был, во — первых, сын
капитана, молодой артиллерийский офицер. Мы помнили его еще кадетом, потом юнкером артиллерийского училища. Года два он не приезжал, а потом явился новоиспеченным поручиком,
в свежем с иголочки мундире,
в блестящих эполетах и сам весь свежий, радостно сияющий новизной своего положения, какими-то обещаниями и
ожиданиями на пороге новой жизни.
И на другой день часу
в десятом он был уже
в вокзале железной дороги и
в ожидании звонка сидел на диване; но и посреди великолепной залы,
в которой ходила, хлопотала, смеялась и говорила оживленная толпа,
в воображении его неотвязчиво рисовался маленький домик, с оклеенною гостиной, и
в ней скучающий старик,
в очках,
в демикотоновом сюртуке, а у окна угрюмый, но добродушный
капитан, с своей трубочкой, и, наконец, она с выражением отчаяния и тоски
в опухнувших от слез глазах.
Капитан не посмел уже сесть на диване, а тотчас же придвинул себе другой стул и
в трепетном
ожидании принагнулся слушать.
На эстраде, на пустой эстраде, куда до сей минуты обращались все взоры и все
ожидания и где только и видели небольшой стол, пред ним стул, а на столе стакан воды на серебряном подносике, — на пустой эстраде вдруг мелькнула колоссальная фигура
капитана Лебядкина во фраке и
в белом галстуке.
Зная свойство слуг всячески раздувать сплетню, а также,
в ожидании наживы, присочинять небылицы, которыми надеются угодить, я ограничился тем, что принял пока к сведению веселые планы Геза, и так как вскоре после того был подан обед
в каюту (
капитан отправился обедать
в гостиницу), я съел его, очень довольный одиночеством и кушаньями.
Несчастный, думая со временем оправдаться, написал, обще с
капитаном Смирновым и подпоручиком Минеевым, письмо к казанскому губернатору и носил при себе
в ожидании удобного случая тайно его отослать.
Впрочем, к гордости всех русских патриотов (если таковые на Руси возможны), я должен сказать, что многострадальный дядя мой, несмотря на все свои западнические симпатии, отошел от сего мира с пламенной любовью к родине и
в доставленном мне посмертном письме начертал слабою рукою: «Извини, любезный друг и племянник, что пишу тебе весьма плохо, ибо пишу лежа на животе, так как другой позиции
в ожидании смерти приспособить себе не могу, благодаря скорострельному
капитану, который жестоко зарядил меня с казенной части.
— Что делать? Написал
в Лондон хозяевам и своим компаньонам, чтобы прислали денег на возвратный путь — деньги-то из карманов подлецы вытащили, а пока живу у одного старого приятеля,
капитана, судно которого стоит здесь
в ожидании груза… Спасибо — приютил, одел и дал денег. Сегодня вот съехал на берег… был у доктора. Пора и на корабль. Милости просим ко мне
в гости… Очень рад буду вас видеть! — прибавил старик. — «Маргарита», большой клипер, стоит на рейде недалеко от вашего корвета… Приезжайте…
В ожидании подъема паров
капитан предложил желающим сделать визит на «Петрель». Нечего и говорить, что предложение это было принято с удовольствием.
На корвете переживали
в этот час томительное
ожидание. Когда баркас скрылся из глаз, бинокли устремились за ним, то скрывавшимся за волнами, то появлявшимся на их гребнях… Наконец, и его потеряли из вида…
Капитан напрасно искал его и, несколько побледневший и напряженно серьезный, выдавал свое тайное беспокойство за благополучие баркаса и людей на нем тем, что одной рукой нервно пощипывал бакенбарду, и, словно бы желая рассеять свои сомнения, проговорил, обращаясь к старшему офицеру...
— Гони
в шею! Скажи, что
в субботу! — услышал он, после продолжительного
ожидания, хрипенье
капитана.
То же самое услышал он
в субботу,
в одну, потом
в другую… Целый месяц ходил он к
капитану, высиживал долгие часы
в передней и вместо денег получал приглашение убираться к чёрту и прийти
в субботу. Но он не унывал, не роптал, а напротив… Он даже пополнел. Ему нравилось долгое
ожидание в передней, «гони
в шею» звучало
в его ушах сладкой мелодией.